Как-то раз, мой друг — очень талантливый фотограф Сергей Фомин, предложил встретиться в городке Перпиньян и посетить конференцию фотографов Visa pour L’image. Мы скоординировали планы, и в начале сентября мы с мужем оказались в Перпиньяне. Многие отели были уже забиты другими фотографами, и выбирая из того, что осталось, и принимая во внимание бюджет всех участников поездки, мы забронировали номера в Motel 6. Это сеть дешевых, аккуратных минималистких мотелей. Ночь стоила тридцать шесть долларов, это было очень давно.

Нам дали номер на втором этаже, лестница снаружи. Комната была похожа на капсулу космического корабля — все необходимое есть, продумано хорошо, но лишнего шагу ступить негде. Если твой чемодан не проходит по размерам под стандарты ‘в салон самолёта’, в комнате отдельного места ему не найдётся, будет спать с тобой на кровати. Так, кстати, решаются многие проблемы — слишком мягкий матрас — кладёшь на него чемодан и себя сверху; в номере прохладно — накрываешься чемоданом. Размеры санузла были спроектированы для людей на строгой диете. Рядом с душем хорошо было бы повесить инструкции с картинками йоговских ассан, позволяющих изогнуться так, чтобы в этот душ залезть и не зацепиться за кран.

Пару душевых царапин украсили мои бока — йог я тогда была начинающий, да и французские круассаны входили и входят во все мои диеты.

Перед сном и по утрам мы преодолевали трудности минималистского дизайна, качали мышцы, передвигая чемоданы, и совершенствовались в йоге. Днём загорали на пляже, вечером тусили под звёздами со знаменитыми фотографами, которых я, к сожалению, в лицо и по именам не знала, но Сергей и его друг Алексей просвещали меня, темную. Вечерами все участники конференции собирались в амфитеатре крепости, под звёздами, и смотрели слайд-шоу на огромном широкоформатном экране. Помню, идиллическая атмосфера тёплой ночи позднего лета контрастировала с очень правдивыми и жесткими фотографиями о войнах в странах третьего мира.

Ещё неподалёку был городок Коллюр, с разноцветными трехэтажными домиками, полукругом огораживающими песочный пляж. Там очень радостно загоралось (под солнцем), а на площади шёл какой-то фестиваль, с песнями, танцами, экзотическими костюмами.

Позже, в Метрополитан музее в Нью-Йорке я набрела на картину Paul Signac, Collioure, 1929, и поразилась тому, что всё осталось по прежнему в этой волшебной бухте — и домики, и их цвета, и крепостная башня лет двести охраняющая бухту.

Ещё из Перпиньяна мы ездили в Каркассон. Это крепость с богатой историей и прекрасно восстановленная.

Согласно легенде, армия Карла Великого пять лет осаждала сарацинский город. Дама Каркас встала во главе рыцарей-защитников города после смерти мужа. Но в начале шестого года у осаждённых подошли к концу запасы пищи и воды (неплохо они запаслись на пять лет!). Дама Каркас приказала учесть все оставшиеся припасы. К ней привели последнюю свинью и принесли последний мешок зерна. Дама накормила свинью зерном, а затем сбросила с самой высокой башни города.

Карл Великий и его люди, поверив, что в городе ещё полно продовольствия, так как свиней там кормят зерном, снял осаду. Видя, что армия Карла Великого уходит от города, дама Каркас, радуясь тому, что её хитрость удалась, приказала звонить во все колокола. Один из людей Карла Великого воскликнул: «Каркас звонит!» (фр. Carcas sonne!). Так объясняется происхождение названия города Каркассон.

Мы провели в этой крепости весь день, облазили все башни, походили по широким стенам. После очень вкусного ужина с фуа-гра, вином и десертом, муж почувствовал что калорий было слишком много (может быть, все ещё сочувствовал голодным горожанам из 8го века). За руль рентованной машины села я, и никак не могла разобраться какие кнопки отвечают за какие фары. В результате ехала по горной извилистой дороге чересчур извилисто, подмигивая всем направо и налево. Полицейские не оценили эту иллюминацию, остановили меня и учинили допрос: где была, что пила, почему виляю и мигаю?

Я пыталась отвечать по французски, но они были строги и решили говорить со мной на разных языках. Я объясняла про калорийную еду, долгий день, больного (а не пьяного) мужа на заднем сидении. В итоге мне назначили ‘отсидку’ на ближайшей заправке, чтобы вино окончательно выветрилось из моей памяти. Полицейские следили за выветриванием вина из своей машины, с расстояния в пять метров. Не помню, научилась ли я включать дальний свет не мигая и не пугая полицейских, но до Перпиньяна мы доехали благополучно. Вино выветрилось, а история осталась.

В жизни так и бывает — все, что должно остаться — остаётся и вспоминается тепло. А то, что не должно остаться — растворяется в воздухе под присмотром или без присмотра полицейских. Такой вот минимализм, и мы сами себе фотографы.